|
|
Русские святые и знаменный роспев Дорогие отцы братья и сестры. Я хотел сделать доклад на эту тему не потому что требуется попытка доказательства того что знаменный роспев каноничен. Думаю, что присутствующие здесь сами понимают, что это не нужно доказывать. Скорее я хотел окинуть взором труды наших подвижников благочестия с тем чтобы сделать какие-то выводы, которые могут быть важны для нас сегодня. Дело в том, что на протяжении веков сохранялась связь в том как святые относились к церковному пению, в особенности к древним роспевам. Если в первый, древнейший период (15 век) знаменный роспев был естественной средой и ничто не нарушало каноничный строй богослужения, то в Синодальный период уже в совсем других условиях происходило богослужение и засилье итальянских концертов уже не позволяло жить в этой естественной среде и питаться этими корнями. Многие святые, которые впоследствии приходилии знакомились со знаменным роспевом, они в общем-то случайно наталкивались на это свидетельство о древнем благочестии и пребывали в большом удивлении. Сохранились свидетельства о святых 19 века которые именно так удивленно и восхищенно реагировали на столкновение с этой древнейшей культурой и образом молитвы. Можно проследить как сохранялось это благоговейное отношение к древнему церковному пению. Начну я, что называется, с глубины веков и исчислю тех святых о которых мне удалось самому найти указании, что они имели отношение к церковному пению.
15 век прп. Михаил Клопский, Новогородский святой
Видимо есть еще много других святых, это только начало работы, очень важной я считаю, потому что мы должны глубоко знать историю знаменного роспева в этом агиографическом аспекте. Но хотя бы те крохи, которые удалось собрать уже очень много значат. Новейший период это несколько святых. Удалось узнать о том что у них по крайней мере было очень благоговейное отношение к знаменному роспеву и они оставили какие-то высказывания о нем. Это
Св. Филарет Московский
Рассмотрим эти свидетельства по порядку.
Первым я назвал прп Михаила Клопского. Житие относится к 70-м годам 15 века - это самое первое житие которые было составлено в стенах Новгородского Клопского монастыря Святой Троицы. Сохранилось свидетельство о том как преподобный появился в обители. Это довольно необычные обстоятельства. Изложены они легким народным языком, необычным для житийной литературы, вместе с тем там находятся очень интересные свидетельства о пении святого. Тут говорится о том что когда во время утрени один из священников совершал каждение он сначала покадил церковь, а потом пошел кадить в келью. Кстати тоже интересный литургический момент - почему-то они не только в церкви кадили, но и выходили покадить келью. Он нашел в своей келье, которая была отперта старца который переписывал Апостол. Он очень удивился этому, позвал игумена. Игумен, пришедши с кадилом начал вопросы ему задавать, а он в ответ блаженный Михаил стал его передразнивать, т.е. он принял на себя подвиг юродства и братия сначала смутились, а игумен сказал, что этот человек послан от Бога. После чего вся братия отправилась служить Обедню. Когда запели "Единородный" видят, что старец в церковь вошел и тотчас начал петь Единородный Сыне и Блаженны и Апостола и всю Обедню пел до конца.
Здесь интересно что в этом эпизоде кратко и лаконично изложено произошедшее. Святой просто пел Обедню. Видимо это как-то удивило братию. Третья редакция жития, "Тучковская" уже содержит измененное житие, в котором этот эпизод переработан. Интересно то в каком ключе оно было изменено. Говорится уже в таких словах, уже более подробно, развернуто "вниде в церковь святый на Литургию дне того и нача пети с клиросники Единородного Сына, Слова Божия воплощение. И посем даша ему Апостол чести. И слыша игумен, яко источник течаше воды живы изо уст его. И посем святый всегда начат от того дне пети в церкви и чести в трапезе. Игумен же и братия слышавше толику сладость во чтении от уст его и всем послушающим в сладость чтомаго от него".
Вот тут такой акцент поставлен, что его пение и чтение имело духовную сладость, хотя в оригинальном житии этого не было. Почему это было добавлено? Я не берусь судить о том является ли это позднейшей интерполяцией (вставкой), или действительно все так и было, сохранялось по преданию, но тем не менее это было сделано не случайно. Как мы увидим в других житиях, примерно в тех же словах описываются певческие дарования других святых. Вот например: когда говорится о певческом таланте прп Иосифа Волоцкого, епископ Крутицкий Савва так об этом пишет: "бе же у Иосифа в языце чистота и в очесех быстрость и в гласе сладость и в чтении умиление, достойно удивлению великому: никтоже бе в та времена нигде таков явися". Это еще одна новая черта, когда выделяется то что святой что в то время нигде не было такого искусного певца и чтеца, равного по красоте и духовной сладости.
Такая же характеристика повторяется в другом житийном сказании инока Досифея (Топоркова) ученика и сродника прп Иосифа: "в церковных песнословии и чтении толик бе, якоже ластовица и славий доброгласный услажаше слухи послушающих, якоже ин никтоже нигдеже".
Есть также свидетельство о том, что в Саввиной обители (Тверской Саввин монастырь) святой не хотел читать боясь, чтобы по искусству чтения в нем не признали игумена.
Это очень оригинальная черта, из этого можно предположить, что отличительной чертой настоятеля монастыря была не только его грамотность, но и умение читать (на погласицу) и петь (собственно церковным осмогласием, знаменным роспевом). По-видимому это вообще было характерной чертой высшего духовенства, "властей", как тогда говорили.
В этой связи интересно то что связано со св. Иовом, покоровителем нашего общества Любителей Древнерусского Церковного пения. Агиограф пишет о нем, что еще в его бытность в Старицком Успенском монастыре он считался первым среди церковников: "Прекрасен бяше в пении и во чтении, яко труба дивна, всех веселя и услаждая слухи сердца слышателей".
Здесь очень важно то что автор ставил в заслугу святителю, а именно что он услаждает не плотской слух, не просто красотой голоса привлекает, а именно "слухи сердца", духовный аспект подчеркивается.
Далее снова говорится о том что святой выделяется среди современников: "Во дни его не обретеся человек подобен ему ни образом, ни нравом, ни гласом, ни чином". Фактически дословно повторяется формула, которая относилась к прп. Иосифу. Это тоже не случайно. То есть существовал определенный канон, как следует описывать певческие дарования святого. Видимо он тоже не случайно сформировался, а благодаря тому что в обществе существовали определенные взягляды на церковное пение и они знали каким должно быть пение святого, даже если не сохранялись подробные сведения (действительно ли услаждало или нет). Люди знали, что если это святой, то слуштели должны услаждаться духовно. Мы видим что в житии прп Михаила Клопского как раз так и было сделано агиографом.
Еще одна цитата из жития святителя Иова:
"В лета же его патриаршества много изрядных людей освященных быша церковников, но никтоже таков дарованием Божиим украшен. И егда убо чтяше молитвы Пятдесятныя, тогда вси во олтаре сослужебницы ему, и иже и не слезливыя, восхлипающе плакаху, занеже глас его бяше умилен во чтении, громогласуя и добротою чтения у всех сердце, яко огнем, попаляя и просвещая ко умилению плача".
В этом контексте очень интересно сравнить описание пения святого и сведения о пении талантливых распевщиков и головщиков, которые тоже дошли до нашего времени. Вот например как об этом говорится в одном из азбучных текстов:
"И мы грешнии в нынешних летех осмыя тысящи родихомся и воспитахомся, и в возраст начахом приходити, и сами учитися, и слухи своими от некоих слышахом про старых мастеров, глаголю же про Феодора попа, прозвище Христианин, что был зде в Царьствующем граде Москве славен и пети горазд знаменному пению и мнози от него научишася и знамя его и доднесь славно".
Обратите внимание, тут именно упор делается на мирскую популярность, можно сказать. Просто среди почитателей, любителей церковного пения его просто ценили за то что он красиво пел.
То же самое говорится про известного головщика Троице Сергива монастыря Логина Шишелова. Но там еще больший контраст между его талантом головщика и певца и тем что он был несостоятелен в духовном плане, что повлекло за собой жесткий конфликт с настоятелем монастыря прп Дионисием Радонежским. Автор жития Наседка конечно имел свои счеты с головщиком Логином, потому что благодаря ему он оказался за решеткой.
Вот в каких словах описывается личность Логина:
"Головщик бе Логин именем, которой имел от бога дарование паче человеческаго естества: красен бо ему глас и светел бяше, и гремящ вельми, яко во дни его мало обретахуся подобнии ему: и в хитрости пения и чтения первый бяше, последним же обреташеся, зане не научен бе догматом православия, и хитрость грамматическую и философство книжное нарицал еретичеством. В пении же многое искусство имея, на един стих разных распевов пять или шесть, или десять полагал, и многи ученики обучал. Егда же ученики сойдутся по неведению не спевшися, тогда у всех разнь и несогласие слышашеся. И тако гордяся пояше и чтяше, и всех под ним сущих клириков не токмо иноков простых, но и от священнаго чина, лая и бия, обижал в милостыне, бываемой от христолюбцов. И никто же смеяше слова рещи ему, но со слезами мнози претерпеваху творимая им". Вот такая печальная картина складыватся. И на фоне вот этого печального духовного состояния очень контрастно выделяется облик прп Дионисия, о котором в том же тексте говорится так:
"Дионисий бяше тщателен ко всему, и сам на крилосе пояше, иногда же статьи любяше чести, егоже доброе чтение и пение и поучение мнози от братии, и от клирик, и от простой чади зело любяху слышати и хваляху вси разумеющии Писание".
"Сей же Дионисий почасту пояше и чтяше, не для себя творя то, ни тщеславяся, но немощи немощных носил, и не себе угождал но ближняго к созиданию: видя бо овех всегда не приходящих, инех же изнемогающих, и их от душевной и телесной смуты избавлял; издалече бо зряше грядущия козни от диавола".
Как бы подытоживая весь древний период, который породил столько святых и в который окончательно сформировался и окреп знаменный роспев, который мы с Вами знаем. Этот период подытоживают слова прп Дионисия, которые дают нам ключ к пониманию того как именно относились к знаменному пению верующие русские люди.
"И ты первый человек в церковниках, - обращается он к Логину, - что поеши, а не разумееши, как апостол Павел учит о пении сице: воспою языком, воспою же и умом: аще ли пою, а не разумею, или глаголю, сам того не знаю, то что будет? Павел же глаголаше о том же, аще не увем силы слову, кая польза ми есть? бых яко кимвал, сиречь бубен, или колокол шумящь... Ты же аще и много поешь, но малым чем прогневляешь Господа Бога, то что твои труды будут?"
Это драгоценная крупица наставления древнерусского святого, относящегося к церковному пению.
Что касается нового периода, то можно видеть, как отцы, несмотря на то что на какое-то время возобладал мирской дух среди церковных песнописцев, они продолжали следовать духу наших древних отцов, поддерживая древнерусское церковное пение. В первую очередь следует назвать св Филарета Московского, который сам с младых ногтей воспитывался на знаменном пении, то есть эта традиция еще не прервалась. Еще в Коломне, 11-летним мальчиком, он пел на клиросе и был знаком с древним церковным роспевом. Эту любовь к древнерусскому церковному пению он пронес через всю свою жизнь, что выражается в его письмах, особенно к прп Антонию, настоятелю Троице-Сергиевой Лавры. В частности, когда стал распространяться обиход Львова (причем его насильно рассылали, для того чтобы везде насадить четырехголосное пение и искоренить местные особенности, унифицировать православную традицию).
(12 февраля 1850 года): "Смирение посылает нам Бог в том, что генерал хочет всю церковь переучить пению по-своему. Если в Лавре поют хорошо; если там корень греческого пения, на что же хотеть вырвать сей корень и предлагать четырехголосное пение? - Если дадите свои ноты: к ним приложат такую гармонию, что и не узнаете ни ваших нот, ни вашего напева. И когда вы скажете, что это несходно с вашим прежним: то вам скажут, что гармония правильна, и такою признает ее вся Европа. Посему лучше нам петь, как благословил до ныне преподобный Сергий: и это его милость, что о Лаврском пении не завелось дела, которое для некоторых других мест не без затруднений было".
Вот еще одно высказывание святителя о церковном пении:
"Православное богослужение, древнее, мудрое, полное благодати и назидательности, мы исполняем слабо, спешим, сокращаем и еще стесняем оное новосоставленными песнопениями... не много заботясь о том, ясен ли в них дух жизни..."
Можно еще много сказать о том как св Филарет защищал древнерусские распевы от деятельности таких новоявленных перелагателей, которые стремились загнать древнерусские роспевы в жесткие рамки европейского метра, гармонии, нимало не заботясь о том приводит ли это к положительным результатам.
Интересно что со св Филаретом полностью единодушен св Игнатий Кавказский (Брянчанинов). Он говорит, обращаясь к таким составителям, композиторам: "како воспою песнь Господню на земли чуждей"? Указывая на то что для того чтобы подходить к этому важнейшему и ответственному делу необходимо прежде очистить свое сердце и потом уже с великим смирением и благоговением приступать, потому что иначе можно навлечь на себя гнев Божий. Что мы и видим, в том что некоторые композиторы того периода очень плачевно закончили свою жизнь.
Теперь нужно сказать несколько слов о прп Варсонофии Оптинском. Это как раз пример того, как внезапно этот блаженный старец познакомился с древнерусским церковным пением. Во время посещения одного из монастырей он услышал знаменный столповой роспев, который там сохранялся там по преданию и был поражен его глубиной и красотой. Прп. Варсонофий предпосылает своему рассказу небольшое предисловие-притчу:
"В одном богатом семействе был вечер. На нем одна талантливая девушка удивительно хорошо исполнила лучшее произведение Моцарта. Все были в восхищении, а у притолоки стоял лакей, подававший папиросы и вообще прислуживающий гостям, и позевывал: "И что это господа слушают такую скучную музыку? Вот бы поиграли на балалайке". Он был прав в своем суждении, так как серьезная музыка была ему непонятна. Чтобы понимать произведения земного искусства, и то надо иметь художественный вкус. Возьмем, например, пение. Теперь даже в церковь проникают театральные напевы и мелодии, вытесняя старинное пение, а между тем оно часто бывает высокохудожественным, но его не понимают.
Как-то я был у обедни в одном монастыре и в первый раз слушал там так называемое столповое пение. "Херувимская", "Милость мира" и другие произвели на меня сильное впечатление. Народу было мало, я стоял в уголке и плакал, как ребенок. После обедни я зашел к игумену и рассказал ему о своем впечатлении.
- А вы, верно, никогда не слышали столпового пения? - спросил меня игумен.
Напев Пасхального канона составлен Иоанном Дамаскиным, и так дивно, величественно составлен. Он возвышает душу и исполняет духовной радости по мере воспринимаемости каждого. Но появляется вопрос: где ключ для открытия духовных радостей? На это ответ один - в молитве Иисусовой. Великую силу имеет эта молитва. И степени она имеет разные. Самая первая - это произнесение слов: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного".
И наконец о прп Серафиме Саровском. В Саровской обители сохранялось столповое пение. Я в своих руках держал певческие рукописи, которые использовались в Саровском монастыре (крюковые). Они хранятся в РГАДА. Это четыре рукописи, три из которых написаны похожим почерком, по-видимому одним из насельников монастыря.
Между тем, в житии преподобного Серафима содержится свидетельство о том, что преподобный Серафим сам любил петь во время работы:
"На грядах, удобрённых мхом, о. Серафим сажал семенами лук и другие овощи, которыми он питался летом. Телесный труд порождал в нем благодушное состояние, и о. Серафим работал с пением молитв, тропарей и канонов. Владея счастливой памятью, он знал наизусть множество церковных песней, которыми и услаждал свой дух. Так он певал, например, Всемирную славу в честь Пресвятыя Богородицы, считая Ее покровительницей своей пустыни; чудный антифон Пустынным непрестанное божественное желание бывает, представляющий пустынную жизнь; песнь, возносящая душу к великому делу любви Божией, творению мира и человека: Иже от несущих вся приведый, Словом созидаемая, совершаемая духом, и т.п."
Почему делается вывод о том что преподобный Серафим знал и любил знаменное пение - потому что он пел эти песнопения, а сам он был насельником Саровского монастыря, где пели исключительно знаменным роспевом. Скорее всего он знал на память это потому что постоянно участвовал в монастырских богослужениях.
Подводя итоги этого краткого обзора можно сказать что во-первых сохраняется преемственность в отношении святых к древнерусским церковным роспевам. И конечно очень важно еще то, что обращается внимание на значение текста. Передать текст являетсяодной из главных задач цекровного пения. На это тоже обращают внимание большинство наших русских святых. На этом можно завершить доклад.
|
|
|
